Более семи столетий назад состоялась одна из ключевых битв в истории России. Летописные источники сообщают, что юный новгородский князь Александр одержал убедительную победу над шведскими войсками, превосходившими его по численности. Однако современные историки задаются вопросом: насколько достоверны эти сведения и что на самом деле произошло в тот знаменательный день?
Хроника сражения
Согласно летописям, князь новгородский получил срочное сообщение от ижорского старейшины Пелугия о высадке шведов, норвежцев и финских отрядов в устье Ижоры. Эти завоеватели были сопровождаемы католическими епископами, проповедующими свою веру. Во главе войска стояли известные военачальники, ярлы Ульф Фаси и Биргер Магнуссон, впоследствии основавший Стокгольм.
Александр Ярославич, правитель Новгорода, оперативно собрал свои силы — дружину и ополчение — и немедленно выступил в поход, стремясь застать противника врасплох. Русские войска атаковали шведский лагерь на рассвете, застав неприятеля врасплох. К наступлению темноты шведы были вынуждены отступить, забрав своих убитых на корабли.
Перед боем девятнадцатилетний князь обратился к своим воинам со знаменитыми словами: “Не в силе Бог, но в правде”. Эта фраза, как и многие другие детали Невской битвы, до сих пор вызывает многочисленные вопросы у историков.
Несмотря на скудость данных, российские исследователи высоко оценивают значение победы Александра Ярославича. По их мнению, Невская битва имела колоссальное значение не только для Новгорода, но и для всей Руси, открыв череду столкновений за контроль над выходом к морю и надолго обезопасив северные границы от внешних угроз. Однако основные сведения о событиях лета 1240 года изложены лишь в Новгородской первой летописи старшего извода и в “Повести о житии Александра Невского”, что делает их изучение сложным.
Была ли это “большая битва” или “стычка”?
Новгородская летопись, наиболее подробно описывающая Невскую битву, содержит ряд несоответствий. Например, в ней говорится, что Александр Ярославич “возложил мету копием на лице короля”. Однако историк-медиевист Клим Жуков отмечает, что в тот период Швецией правил Эрик Эрикссон, который был уже немолод и не участвовал в военных походах. Также упоминается шведский воевода Спиридон, имя которого не соответствует шведской ономастике, и гибель епископа, хотя все известные шведские епископы того времени находились в своих епархиях.
Отсутствие каких-либо упоминаний о Невской битве в шведских исторических источниках является еще одним камнем преткновения. Клим Жуков предполагает, что данное столкновение могло быть лишь одной из множества мелких пограничных стычек, которые были обыденным явлением, и потому не нашло отражения в хронике противника.
Оппоненты этой теории указывают на личное участие князя в походе как на показатель его значимости. Кроме того, летописи сообщают о сотнях убитых шведов при минимальных потерях новгородцев (всего 15-20 человек). Однако эти данные могут быть преувеличены, учитывая, что летопись была написана победителями.
Жуков также подчеркивает, что Александр на тот момент не обладал статусом великого князя и его возможности по сбору войск были ограничены. Он, вероятно, располагал лишь своей дружиной (до 300 воинов) и, возможно, подкреплением из Ладоги (около 100 человек). Даже для того времени это было значительное число, но не соответствовало масштабам крупномасштабной военной кампании.
Крестовый поход или частная инициатива?
Советский историк Владимир Кучкин выдвинул гипотезу о долгосрочных планах шведов: строительство крепости для обеспечения постоянного присутствия на пути к Новгороду. В подтверждение этой версии он ссылается на упоминания о неких “обрытиях” (земляных укреплениях) шведского лагеря в некоторых редакциях “Жития Александра Невского”. Позднее, в 1300 году, скандинавский альянс действительно возвел крепость Ланскрона на Охтинском мысе, где река Охта впадает в Неву.
Проректор РГПУ имени Герцена, историк Роман Соколов, отмечает, что для краткосрочной стоянки шведы могли бы выбрать любой берег Ижоры, но для длительного обоснования они предпочли бы правый берег Невы из-за его сложного, холмистого рельефа, который облегчает оборону и затрудняет действия конницы. Соколов также склоняется к версии, что бой произошел на правой стороне, поскольку шведская кампания, вероятно, была спланирована как многоэтапная и требовала создания опорного пункта на Неве.
Цели шведского вторжения остаются предметом научных дискуссий. Некоторые историки полагают, что поход был обычным грабительским рейдом, направленным на контроль над торговым путем по Неве, который был единственным выходом Новгорода в Балтийское море. В этот период Швеция страдала от внутренних междоусобиц, и король вряд ли был заинтересован в далёких восточных землях; инициатива, скорее всего, исходила от одного из менее значительных феодалов.
Другие исследователи видят в этом походе “руку Ватикана” и Ливонского ордена, который по указанию папы Григория IX стремился обратить в католичество Прибалтику, Финляндию и русские земли. В поддержку этой версии приводится факт попытки рыцарей Ордена захватить Псков всего через несколько месяцев после Невской битвы. Возможно, их изначальный план заключался в объединении сил со шведами на Ижоре, что могло бы кардинально изменить географию северных границ.
Независимо от истинных мотивов, ясно одно: Невская битва стала ярким свидетельством политической мудрости и полководческого дара Александра Ярославича. Его победа в этом, по меркам Средневековья, локальном сражении принесла мир и стабильность Новгородской земле на многие десятилетия.
Дмитрий Верхов